Заметки брянского старожила ч. 2
Jun. 3rd, 2011 05:11 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
biblusПродолжаю публиковать воспоминания Наума Непомнящего о послевоенном Брянске. Первую статью можно прочесть здесь
Статья вторая называется
Улицы нашего детства
Брянск нашего детства пробуждался от пения петухов и криков молочниц, разносящих по улицам молоко. «Молока надай!»— старались перекричать петухов груженные коромыслами с укрепленными на них гроздьями коричневых кувшинов молочницы. Они доставляли молоко из близлежащих деревень пешим порядком, и просто удивительно было, как они добирались до города в такую рань.
Деревянные постройки послевоенного Брянска густо облепили склоны Судков и сбегающих к Десне гористых улиц. Немногие кирпичные строения были или сожжены, или вовсе разрушены войной. Довоенные кирпичные здания были такой значительной вехой в городской биографии, что каждому присваивалось название или номер: «1-я Советская больница», «2-я Советская больница», «Дома специалистов», «Пятый корпус», «Девятый корпус» и т. д. Разделенные Судками-оврагами райончики и улицы имели названия: «Петровская горка», «Покровская горка», «Карачиж», «Городище», «Рабочая слободка», «Соловьи», «Лесные сараи», «Кирпичные выселки».
«Городом» называлась часть улицы Калинина от завода «Дормаш» до «Дома офицеров». Естественно, все дороги вели в «Город». В «Городе» размещались базар, вокзал, ресторан, кинотеатр и все основные торговые точки.
Центром города был базар и базарная площадь. Базар располагался на месте теперешней Набережной между Десной и утесом-холмом. На левом берегу, напротив базара, к городу подходила железнодорожная ветка. Пузатый паровоз серии СУ окутывал клубами дыма и пара пеструю толпу с кошелками, сумками, сетками, авоськами и знаменитыми брянскими «парашютами». По оврагам, лесенкам, мощеным булыжником улочкам стекался в «Город» народ. Было принято говорить «пошли в город» даже у тех, кто жил в районе площади Ленина или Карла Маркса. На месте теперешнего киноконцертного зала «Дружба» находился дивной красоты, заросший деревьями холм, который почти отвесно нависал над базаром. Выходя главным фасадом на улицу Калинина, высился полуразрушенный собор, одно из главных украшений старого Брянска. По холму, до самой его вершины,
были разбросаны остатки ажурных оград, колоколен и прочих строений.
СОБОР СОПРОТИВЛЯЛСЯ РАЗРУШИТЕЛЯМ
В тридцатые годы сумели уничтожить только главный вход и купол. Уже после войны его стены регулярно крошили, ломали отбойными молотками специально выделенные солдаты. Не сумели осилить собственными силами, вызвали из Москвы подрывников и, наконец, в 60-е годы взорвали. О взрыве торжественно сообщили по радио и в газетах.
На этом не остановились и срезали холм «до основания». затем на его месте возвели помпезный киноконцертный зал «Дружба», фонтан в форме план-шайбы токарного станка и пустынную набережную, на которой нынче выгуливают собак.
А тогда справа от собора красовались арочные деревянные ворота — центральный вход на базар. По Калининской, подымая едкую пыль, тарахтели редкие «эмки», «полуторки», «трехтонки» или же ленд-лизовские «студебеккеры» и «виллисы». Их было меньше, чем пугливых лошадей, которые шарахались от машин, не слушая возчиков.
Напротив базара, на стене теперешней школы рабочей молодежи, висело огромное панно. Бравый румянощекий солдат, с лихим русым чубом из-под заломленной набок пилотки держал в руке, как бы угощая, раскрытую пачку папирос «Казбек». В другой руке он держал уже дымящуюся колечками, наполовину скуренную папиросину. Весь его вид выражал довольство и силу. Внизу призывно алела надпись: «На папиросы не сетую. Сам курю и вам советую!» До борьбы с курением дело еще не дошло.
КТО КАК СТРОИЛСЯ
Дома тогда росли, как грибы. Никто не ждал квартир от государства — каждый строил, из чего мог и как мог. Пленные немцы построили кинотеатр «Октябрь», драматический театр, библиотеку. Немцы маршировали по улицам строем, без конвоя и пели незнакомые песни. После работы они ходили по домам подрабатывать: копали огороды, заготавливали дрова. За это их кормили горячим, давали хлеб или картошку. После победы народ, кажется, простил солдат и видел в них лишь несчастных людей. Даже принародная казнь нескольких фашистских генералов на сооруженных напротив теперешнего ЦУМа виселицах не вызвала особых эмоций.
После войны строили все, а тем, кто не мог строить сам из-за перегруженности на ответственной государственной службе, дома строило государство. Чем выше человек занимал должность на госслужбе, тем престижнее оказывался дом. Рядом с парком на улице Горького появился особняк первого секретаря обкома Матвеева. Позже в этом доме разместилась гостиница обкома партии. Напротив, через дорогу, поднялся особняк начальника КГБ Баранова. Ныне там детский сад «Ягодка». Для сменившего Матвеева на посту первого секретаря Бондаренко построили новый особняк по улице Октябрьской. Сейчас там сад-ясли № 15. Особняки были обнесены глухими заборами и тщательно охранялись даже от вездесущих мальчишек. На самых тихих и зеленых улицах Октябрьской и Горького строились дома для работников партийных и государственных учреждений. Напротив «бондаренковского» особняка возвели так называемый «обкомовский дом». Одними из первых построили здания обкома партии и комитета госбезопасности. Позже подо всеми этими строениями сооружались объединенные в одну систему атомные убежища.
ЗНАМЕНИТЫЙ МАКОВСКИЙ
Чтобы стать знаменитостью, не обязательно было быть начальником. Сразу же за базарными воротами посетители натыкались на треногу фотографа Фимки Маковского. Около треноги всегда роилась толпа, и звучал смех. Фимка Маковский — легендарная фигура брянского рынка. Невысокий, задиристый, с лукавой улыбкой на лице, он не пропускал мимо ни одного человека, находя для каждого шутку, каламбур, анекдот или ехидное замечание. На треноге стоял видавший виды аппарат, и висела реклама «Фотография-пятиминутка». Рядом в тазике плавали готовые фотокарточки, среди которых клиенты разыскивали свои портреты.
— Вот я! — радостно восклицал нашедший.
Фимка доставал мокрую фотокарточку и, сняв картуз с клиента, пришлепывал ее тому на лысину, водружая сверху картуз. «Иди, гуляй, дорогой! Пока походишь по базару — отглянцуется, сама отскочит!»
Фимка Маковский был частник и до поры до времени успешно конкурировал с государственными фотоателье. Он был последним из могикан и держался даже тогда, когда не выдержали борьбы такие гранды частного бизнеса, как зубные техники сестры Рейдер, озолотившие улыбки доброй половины горожан.
Против него вели борьбу с помощью прессы и «комсомольских прожекторов», сооружая стенды с его «халтурными» снимками и сопровождая их ехидными стишками. Наконец его доконали. И тренога фотографа с базара исчезла.
БРЯНСКИЕ ГОЛУБЯТНИКИ
На рынке в базарные дни яблоку негде было упасть. Рядами стояли молочницы, торговали овощами и фруктами, продавали птицу и скот, речную рыбу и раков, пластинки и патефоны, одежду и ткани.
Тут же торговали, промышляли свинками, певчими птицами и голубями. Голубятники собирались в отдельном уголке у керосиновой лавки, рассматривали голубей и хвалились «охотой». Голубятники называли друг друга «охотниками», а голубятня именовалась «охотой». Было несколько десятков различных игр на голубей. За пойманного чужого голубя — «чужака» платили выкуп. На каждой улице имелось по нескольку «охотников», которые на утренней и вечерней заре свистали, поднимая в небо тряпками, прикрепленными к шестам, разномастные стаи голубей.
В Брянске почему-то держали голубей николаевской породы или «тучерезов». Вокруг все области — Смоленская, Орловская, Калужская, Московская — водили короткоклювых голубей (почтарей, бойных, косматых). Но в Брянске кто-то, видно еще до революции, развел николаевских, а косматых и бойных не любили, называя их презрительно «куркотами». Часами вся улица стояла, задрав головы в небо, любуясь полетом белохвостых «бабочек». Самым лучшим голубем считался тот, что летал, почти не описывая кругов, — на одном месте. Такие голуби стоили баснословных денег. Из-за голубей-чемпионов возникали ссоры и драки. О них ходили легенды.
ВЕРТЕПЫ
Правее базара, на том месте, где сейчас высится стела в честь трудовых резервов, прямо напротив горки Фокинской улицы, стояло здание ресторана. Поначалу его назвали «Москва», но в соответствующих инстанциях решили, что пить в «Москве» аполитично, и его быстренько переименовали в «Десну». В «Десне» пей хоть до упаду, но не позорь столицу Родины!
Место выбрали неудачно, так как послевоенные машины едва осиливали подъем на гору. Было несколько случаев, когда, сорвавшись, машины таранили ресторанную стену. В те времена <рестораны посещали одни мужчины. О женщинах, которые бывали в ресторане, тут же узнавал весь город, и это было неизгладимым пятном на их репутации.
Говорили полушепотом: «А знаете, она в ресторан ходит!»
Основными посетителями ресторана являлись офицеры расквартированного в городе авиационного полка, деловые люди с базара и редкие командированные. Ресторан был небольшой, обставленный в старом стиле. В нем царили уют и скромность нэповских времен: в холле стояли фикусы.
Статья напечатана в газете "Брянское время" № 25, 1992 г.
Статья вторая называется
Улицы нашего детства
Брянск нашего детства пробуждался от пения петухов и криков молочниц, разносящих по улицам молоко. «Молока надай!»— старались перекричать петухов груженные коромыслами с укрепленными на них гроздьями коричневых кувшинов молочницы. Они доставляли молоко из близлежащих деревень пешим порядком, и просто удивительно было, как они добирались до города в такую рань.
Деревянные постройки послевоенного Брянска густо облепили склоны Судков и сбегающих к Десне гористых улиц. Немногие кирпичные строения были или сожжены, или вовсе разрушены войной. Довоенные кирпичные здания были такой значительной вехой в городской биографии, что каждому присваивалось название или номер: «1-я Советская больница», «2-я Советская больница», «Дома специалистов», «Пятый корпус», «Девятый корпус» и т. д. Разделенные Судками-оврагами райончики и улицы имели названия: «Петровская горка», «Покровская горка», «Карачиж», «Городище», «Рабочая слободка», «Соловьи», «Лесные сараи», «Кирпичные выселки».
«Городом» называлась часть улицы Калинина от завода «Дормаш» до «Дома офицеров». Естественно, все дороги вели в «Город». В «Городе» размещались базар, вокзал, ресторан, кинотеатр и все основные торговые точки.
Центром города был базар и базарная площадь. Базар располагался на месте теперешней Набережной между Десной и утесом-холмом. На левом берегу, напротив базара, к городу подходила железнодорожная ветка. Пузатый паровоз серии СУ окутывал клубами дыма и пара пеструю толпу с кошелками, сумками, сетками, авоськами и знаменитыми брянскими «парашютами». По оврагам, лесенкам, мощеным булыжником улочкам стекался в «Город» народ. Было принято говорить «пошли в город» даже у тех, кто жил в районе площади Ленина или Карла Маркса. На месте теперешнего киноконцертного зала «Дружба» находился дивной красоты, заросший деревьями холм, который почти отвесно нависал над базаром. Выходя главным фасадом на улицу Калинина, высился полуразрушенный собор, одно из главных украшений старого Брянска. По холму, до самой его вершины,
были разбросаны остатки ажурных оград, колоколен и прочих строений.
СОБОР СОПРОТИВЛЯЛСЯ РАЗРУШИТЕЛЯМ
В тридцатые годы сумели уничтожить только главный вход и купол. Уже после войны его стены регулярно крошили, ломали отбойными молотками специально выделенные солдаты. Не сумели осилить собственными силами, вызвали из Москвы подрывников и, наконец, в 60-е годы взорвали. О взрыве торжественно сообщили по радио и в газетах.
На этом не остановились и срезали холм «до основания». затем на его месте возвели помпезный киноконцертный зал «Дружба», фонтан в форме план-шайбы токарного станка и пустынную набережную, на которой нынче выгуливают собак.
А тогда справа от собора красовались арочные деревянные ворота — центральный вход на базар. По Калининской, подымая едкую пыль, тарахтели редкие «эмки», «полуторки», «трехтонки» или же ленд-лизовские «студебеккеры» и «виллисы». Их было меньше, чем пугливых лошадей, которые шарахались от машин, не слушая возчиков.
Напротив базара, на стене теперешней школы рабочей молодежи, висело огромное панно. Бравый румянощекий солдат, с лихим русым чубом из-под заломленной набок пилотки держал в руке, как бы угощая, раскрытую пачку папирос «Казбек». В другой руке он держал уже дымящуюся колечками, наполовину скуренную папиросину. Весь его вид выражал довольство и силу. Внизу призывно алела надпись: «На папиросы не сетую. Сам курю и вам советую!» До борьбы с курением дело еще не дошло.
КТО КАК СТРОИЛСЯ
Дома тогда росли, как грибы. Никто не ждал квартир от государства — каждый строил, из чего мог и как мог. Пленные немцы построили кинотеатр «Октябрь», драматический театр, библиотеку. Немцы маршировали по улицам строем, без конвоя и пели незнакомые песни. После работы они ходили по домам подрабатывать: копали огороды, заготавливали дрова. За это их кормили горячим, давали хлеб или картошку. После победы народ, кажется, простил солдат и видел в них лишь несчастных людей. Даже принародная казнь нескольких фашистских генералов на сооруженных напротив теперешнего ЦУМа виселицах не вызвала особых эмоций.
После войны строили все, а тем, кто не мог строить сам из-за перегруженности на ответственной государственной службе, дома строило государство. Чем выше человек занимал должность на госслужбе, тем престижнее оказывался дом. Рядом с парком на улице Горького появился особняк первого секретаря обкома Матвеева. Позже в этом доме разместилась гостиница обкома партии. Напротив, через дорогу, поднялся особняк начальника КГБ Баранова. Ныне там детский сад «Ягодка». Для сменившего Матвеева на посту первого секретаря Бондаренко построили новый особняк по улице Октябрьской. Сейчас там сад-ясли № 15. Особняки были обнесены глухими заборами и тщательно охранялись даже от вездесущих мальчишек. На самых тихих и зеленых улицах Октябрьской и Горького строились дома для работников партийных и государственных учреждений. Напротив «бондаренковского» особняка возвели так называемый «обкомовский дом». Одними из первых построили здания обкома партии и комитета госбезопасности. Позже подо всеми этими строениями сооружались объединенные в одну систему атомные убежища.
ЗНАМЕНИТЫЙ МАКОВСКИЙ
Чтобы стать знаменитостью, не обязательно было быть начальником. Сразу же за базарными воротами посетители натыкались на треногу фотографа Фимки Маковского. Около треноги всегда роилась толпа, и звучал смех. Фимка Маковский — легендарная фигура брянского рынка. Невысокий, задиристый, с лукавой улыбкой на лице, он не пропускал мимо ни одного человека, находя для каждого шутку, каламбур, анекдот или ехидное замечание. На треноге стоял видавший виды аппарат, и висела реклама «Фотография-пятиминутка». Рядом в тазике плавали готовые фотокарточки, среди которых клиенты разыскивали свои портреты.
— Вот я! — радостно восклицал нашедший.
Фимка доставал мокрую фотокарточку и, сняв картуз с клиента, пришлепывал ее тому на лысину, водружая сверху картуз. «Иди, гуляй, дорогой! Пока походишь по базару — отглянцуется, сама отскочит!»
Фимка Маковский был частник и до поры до времени успешно конкурировал с государственными фотоателье. Он был последним из могикан и держался даже тогда, когда не выдержали борьбы такие гранды частного бизнеса, как зубные техники сестры Рейдер, озолотившие улыбки доброй половины горожан.
Против него вели борьбу с помощью прессы и «комсомольских прожекторов», сооружая стенды с его «халтурными» снимками и сопровождая их ехидными стишками. Наконец его доконали. И тренога фотографа с базара исчезла.
БРЯНСКИЕ ГОЛУБЯТНИКИ
На рынке в базарные дни яблоку негде было упасть. Рядами стояли молочницы, торговали овощами и фруктами, продавали птицу и скот, речную рыбу и раков, пластинки и патефоны, одежду и ткани.
Тут же торговали, промышляли свинками, певчими птицами и голубями. Голубятники собирались в отдельном уголке у керосиновой лавки, рассматривали голубей и хвалились «охотой». Голубятники называли друг друга «охотниками», а голубятня именовалась «охотой». Было несколько десятков различных игр на голубей. За пойманного чужого голубя — «чужака» платили выкуп. На каждой улице имелось по нескольку «охотников», которые на утренней и вечерней заре свистали, поднимая в небо тряпками, прикрепленными к шестам, разномастные стаи голубей.
В Брянске почему-то держали голубей николаевской породы или «тучерезов». Вокруг все области — Смоленская, Орловская, Калужская, Московская — водили короткоклювых голубей (почтарей, бойных, косматых). Но в Брянске кто-то, видно еще до революции, развел николаевских, а косматых и бойных не любили, называя их презрительно «куркотами». Часами вся улица стояла, задрав головы в небо, любуясь полетом белохвостых «бабочек». Самым лучшим голубем считался тот, что летал, почти не описывая кругов, — на одном месте. Такие голуби стоили баснословных денег. Из-за голубей-чемпионов возникали ссоры и драки. О них ходили легенды.
ВЕРТЕПЫ
Правее базара, на том месте, где сейчас высится стела в честь трудовых резервов, прямо напротив горки Фокинской улицы, стояло здание ресторана. Поначалу его назвали «Москва», но в соответствующих инстанциях решили, что пить в «Москве» аполитично, и его быстренько переименовали в «Десну». В «Десне» пей хоть до упаду, но не позорь столицу Родины!
Место выбрали неудачно, так как послевоенные машины едва осиливали подъем на гору. Было несколько случаев, когда, сорвавшись, машины таранили ресторанную стену. В те времена <рестораны посещали одни мужчины. О женщинах, которые бывали в ресторане, тут же узнавал весь город, и это было неизгладимым пятном на их репутации.
Говорили полушепотом: «А знаете, она в ресторан ходит!»
Основными посетителями ресторана являлись офицеры расквартированного в городе авиационного полка, деловые люди с базара и редкие командированные. Ресторан был небольшой, обставленный в старом стиле. В нем царили уют и скромность нэповских времен: в холле стояли фикусы.
Статья напечатана в газете "Брянское время" № 25, 1992 г.